Быть или не быть Конституционному референдуму 17 сентября
Вчера-сегодня начали активно обсуждать тему конституционного референдума 17 сентября. И вся логика последних событий указывает на то, что под этими слухами очень даже может быть основание. Пройдемся по пунктам.
1. Сроки. Несмотря на то, что до обсуждаемой даты осталось всего 2 месяца, препятствием для референдума это точно не является. В Избирательном кодексе есть только два ограничения по этому поводу. Президентский указ о проведении референдума подписывается не более, чем за 3 месяца, а областные и Минская городская избирательные комиссии по референдуму образуются не менее, чем за месяц до дня голосования. То есть ничто не помешает Лукашенко подписать указ о проведении референдума, допустим, 15 августа, оставив два дня на формирование комиссий. Поговаривают, что их составы согласованы уже весной, так что сложностей с формированием не должно возникнуть даже в этом случае.
2. Конституционная комиссия. Уже объявлена дата проведения итогового заседания комиссии – 21 июля. Раз заседание итоговое – то вполне можно ожидать, что в этот день президенту будет официально передан текст документа для дальнейшей работы. По-хорошему, дальше должно последовать народное обсуждение, но мы же понимаем, в какой стране живем. Его вполне можно провести быстро, формально и при минимальном участии непосредственно народа. Прошлогодние «диалоговые площадки» нам прекрасно продемонстрировали то, как это можно сделать.
3. «Народная Конституция». То, что Лукашенко любит путать карты своим оппонентам, сдвигая сроки электоральных кампаний – далеко не новость. Понятно, что реальных возможностей продавить проведение референдума по собственному проекту Конституции оппозиция не имеет. В конце концов, указ о его проведении подписывает Лукашенко и он имеет полное право отказать даже, если будут собраны все подписи и выполнены все формальности. Да и до того существует масса возможностей затормозить оппозиционную инициативу на любом этапе. Однако сам факт наличия альтернативного конституционного проекта и приготовления к альтернативному референдуму будет сильным мобилизующим фактором для оппозиции. Отсюда и желание сыграть на опережение.
4. Боязнь голосования. То, что власть боится проводить сколько-нибудь важные электоральные кампании после жаркого августа-2020 – очевидно. Для этого даже потребовалось менять Конституцию и вводить Единый день голосования. Какой-то срочной необходимости в этом нововведении не было. Если уж приспичило – такое вполне можно было прописать в новой редакции Основного закона. Но, нет, приспичило срочно. Такая же логика и тут – раз уже конституционного референдума нельзя избежать и перенести в «прекрасное далеко», нужно все сделать максимально быстро и внезапно.
5. Зачистка оппозиции. Беспрецедентный погром оппозиционных СМИ, НКО и партий именно сейчас тоже ложится в эту логику. Основной эффект таких мер – краткосрочный. Шоковый эффект длится недолго. Потом «грибница» начинает прорастать. Уже сейчас попавшие недавно под удар СМИ начали приспосабливаться к новым условиям, переводить за границу редакции, переезжать в гиперпопулярный телеграм и просто на новые домены. При этом объем именно политического контента не особо и снизился. То же можно сказать про тех, кто попал под удар вчера. Очень скоро они перегруппируются, частично уйдут в тень или за границу, но эффективность работы до сравнимых с прежними масштабов восстановить смогут. Поэтому такой погром имеет смысл тогда, когда до какого-то масштабного события остаются недели или, максимум, пара-тройка месяцев.
6. Российский фактор. Тут, конечно, есть доля конспирологии, но то, что в сентябре в Сочи обсуждалась конституционная реформа, как средство выхода из политического кризиса в Беларуси – факт. И о том, что Кремль продолжает «держать руку на пульсе» — тоже много и небезосновательно. Если предположить, что о конституционной реформе может быть объявлено уже на следующей неделе, с позавчерашним полетом в Санкт-Петербург становится многое понятно – это была финальная сверка позиций. Ну не цены же на газ в следующем году они обсуждали пять с половиной часов.
